|
Сокращенный вариант статьи из «Harvard Business Review – Россия», Март 2007.
Сильвия Энн Хьюлетт, Кэролин Бак Льюс
Сильвия Энн Хьюлетт — президент некоммерческой организации Центр жизненной политики (Нью-Йорк), руководитель программы «Пол и политика» в Школе международных и общественных отношений Колумбийского университета.
Кэролин Бак Льюс — председатель Рабочей группы по скрытой утечке мозгов и директор международного фармацевтического отделения компании Ernst & Young (Нью-Йорк).
В каждой отрасли есть высокооплачиваемые сотрудники, для которых работа стала всем. Это ударники, а точнее, «экстремалы» труда. Они кладут жизнь на алтарь карьеры, и эту их страсть можно оправдать только бешеными заработками.
Что это — новая порода профессионалов? Не совсем. Важные и ответственные должности существовали всегда — как всегда существовали и трудоголики, способные превратить любую работу в экстремальную. Но все же что-то изменилось. Если раньше профессионалы экстра-класса становились любимцами публики и свободное время проводили в праздности и веселье, то теперь они трудятся не покладая рук. Они с готовностью берутся за ответственные задания и получают зарплаты, которые раньше никому и не снились, — и число таких сотрудников неуклонно растет.
В чем причина этого феномена?
Американская мечта на стероидах
Чтобы получить ответ на этот вопрос мы провели совместно с American Express, BP, ProLogis и UBS два крупных опроса. Первое, что бросается в глаза: успешные профессионалы работают чересчур много. Сорокачасовая неделя, похоже, становится атавизмом. Теперь даже 60-часовая занятость многим кажется неполной. Исследование показало, что 62% высокооплачиваемых сотрудников работают более 50 часов, 35% — более 60 часов и 10% — более 80 часов в неделю. Прибавьте к этому стандартный час на дорогу, и получится, что пять дней в неделю люди уходят из дома в 7 утра и возвращаются в 9 вечера. Те же, кто трудится в экстремальном режиме (то есть, помимо должностных обязанностей, выполняют дополнительную, не подлежащую оплате работу), практически живут в офисе.
Что ни говори, а экстремальная работа — уже не редкость. Мы выяснили, что нагрузка на профессионалов высокого уровня значительно выросла за последние годы. Логично было бы предположить, что такая работа ломает людей или повергает их в полное отчаяние. Но нет — все происходит с точностью до наоборот! Подавляющее большинство опрошенных нами сотрудников крупных международных корпораций 76%. Они не считают себя трудоголиками и не ищут спасения — экстремальная работа для них не крест, а предмет гордости. По выражению культуролога Кэтрин Оренстейн, они — воплощение «американской мечты на стероидах». Трудовые экстремалы не жертвуют собой, напротив, они убеждены в собственной значимости.
Почему растет трудовой экстремизм?
Существует множество поводов для трудового безумия. Многим нравится преодолевать трудности и чувствовать удовлетворение от собственных достижений. Других привлекают высокая оплата труда, талантливый коллектив, признание и уважение.
Все это очень интересно, но не стоит забывать, что люди, принимающие решения о работе, находятся не в вакууме. Количество экстремалов труда растет, и на макроуровне это явление можно связать с существенными переменами в глобальной экономической среде (усиление конкурентного давления, колоссальный прогресс в области коммуникационных технологий, и т.д.).
Конкурентное давление. Конкуренция стала более напряженной, как на уровне сотрудников, так и на уровне целой корпорации. Постоянные слияния и сглаженная иерархия внутри компаний привели к тому, что на каждую новую вакансию претендуют все больше и больше людей. С другой стороны, по мере того как компании становятся все более и более экономными, сотрудники теряют уверенность в завтрашнем дне. Сокращение штата естественно приводит к тому, что на плечи нескольких сотрудников ложатся непомерные обязанности.
Экономисты Роберт Франк и Филип Кук утверждают, что экономика США — чем дальше, тем очевидней — функционирует по принципу «победитель получает все». Именно такая тенденция характерна для сглаженных иерархий. Поскольку даже за небольшими успехами в работе следует колоссальное вознаграждение, появляется мощный стимул трудиться лучше и больше конкурента.
Еще одной причиной для роста трудового экстремизма стала популярность аутсорсинга: она влечет за собой опасность лишиться работы. Помимо этого повышение расходов на медицинское страхование и другие льготы толкают компании к тому, чтобы по максимуму выжимать все из своих сотрудников, не платя им сверхурочные.
Тяга к экстриму. В то время как конкурентное давление в корпорациях порождает трудовой экстремизм, изменения в обществе способствуют росту его привлекательности. Экстрим становится составной частью массовой культуры. У него экзистенциальная основа: важно покорить сущность — так сказать, проверить себя на прочность. И вот уже самая напряженная работа перестает быть синонимом рабского труда и переходит в разряд наиболее привлекательных и желанных.
Новые коммуникационные технологии. Экстремальная работа — еще и порождение высоких технологий. Похоже, что они одновременно и освободили и закабалили «трудоголиков». 67% опрошенных заявили, что для успешной работы необходимо постоянно быть доступным для клиентов. По словам молодого инвестиционного банкира, «аналитику непозволительно отвечать на электронные письма через час, даже если он сидит на собрании». А вот другая участница исследования, бухгалтер из Далласа, рассказала, что начальник позвонил ей в выходной, во время празднования дня рождения пятилетнего сына, и заставил принять участие в полуторачасовой телеконференции, — у кого-то из клиентов что-то там сорвалось.
Работа как центр общественной жизни. Из всех социальных изменений самым значительным стало то, что офис превратился в центр общественной жизни. Когда вы работаете с лучшими друзьями и все важные и интересные встречи происходят в офисе, перспектива задерживаться на рабочем месте перестает быть такой уж пугающей. У экстремалов труда вечно не хватает времени на личную жизнь, в итоге она перестает их интересовать и домой их уже не тянет. Да и что их ждет дома? Пустой холодильник и ребенок, забывший, как выглядят родители. Для многих дом и работа поменялись ролями: дом стал источником стресса и вины, а работа — идиллией, местом, где успешные специалисты получают свою долю внимания, восхищения и уважения.
Больше интеллектуальной работы. Офис превратился в центр общественной жизни еще и потому, что природа самой работы частично изменилась. Теперь для успешной деятельности людям требуются знания: умственный труд взял верх над физическим. Компании стараются нанимать людей с одинаково высоким интеллектом, а постоянный обмен идеями и знаниями, который происходит в офисе, скрашивает длительное пребывание на рабочем месте. Можно сказать, что, когда сотрудники получают больше пищи для мозгов, им это очень даже нравится.
Расширение компаний. Когда организации выходят на мировую арену, рабочий режим становится все более и более экстремальным. Чтобы контролировать деятельность компании в разных частях света, приходится больше ездить и дольше работать, обязанности и зона ответственности руководителей растут. Проблему загруженности усугубляет то, что руководители редко могут делегировать важные, но не очень срочные дела.
Таковы основные тенденции, ведущие к росту трудового безумия. Возможно, существуют и другие причины — суть не в этом. Главное — понять, что это смесь положительных и отрицательных факторов. Перегрузку нельзя считать лишь результатом разрушающего действия бессердечной капиталистической системы. Экстремалы труда искренне считают свою работу чрезвычайно интересной, и они правы. Увеличение объема интеллектуальной работы и тяга людей к экстриму — объективные общественные тенденции.
Жизнь на пределе
Раз трудовые экстремалы и их работодатели всем довольны, есть ли основания говорить о проблеме? Возможно, рост рабочего безумия повышает конкурентоспособность экономики?
Однако основания для опасений все же есть. Большинство респондентов заявляло, что экстремальный режим отрицательно сказывается на их здоровье и личной жизни. Более 69% опрошенных считают, что чувствовали бы себя лучше, работай они меньше, 58% убеждены, что работа не дает им наладить отношения с детьми, а 46% — что напряженный график мешает семейному счастью.
Истории, которыми делились участники исследования, лишь усугубляют впечатление от неутешительной статистики. Например, топ-менеджер одной финансовой организации, пытаясь перевести разговор в приятное русло, вспомнил о двухнедельном отпуске, взятом впервые за 14 лет: «Это было что-то невероятное, я и не предполагал, что смогу вести такую жизнь». Другие участники фокус-группы слушали его затаив дыхание, было видно: они пытаются представить себе, что такое двухнедельный отпуск.
Это то, что касается влияния экстремального режима на человека. Но ведь пострадать может и целая компания, например, если основные сотрудники «сгорят» на работе. Половина опрошенных заявили, что не хотят трудиться в таком напряженном темпе больше года. Более того, следующие поколения менеджеров, известные как поколения Х и Y, похоже, уже не приходят в такой же неописуемый восторг от своей работы, как люди, родившиеся во время демографического взрыва. Лишь 19% экстремальных работников 45—60 лет выразили желание уйти со своей должности через 2 года, но среди 35—44-летних об этом мечтают уже 30%, а среди 25—34-летних — 36%. Когда самые успешные сотрудники перестанут стремиться к карьерному росту, будет очень сложно планировать преемственность. Показательно, что 65% людей, принявших участие в нашем исследовании, заявили, что откажутся от повышения, если на новой должности им придется выкладываться еще больше.
Культура полуночников
44% опрошенных нами высокооплачиваемых сотрудников, считают, что работают в крайне напряженном темпе. Сегодня многим приходится подолгу засиживаться в офисе, брать на себя дополнительные обязательства и испытывать постоянное давление. Люди с головой уходят в работу, и компаниям сейчас это очень выгодно, однако в долгосрочной перспективе такая самоотдача наверняка принесет немало вреда.
Найти выход из сложившейся ситуации не так-то просто. Одни организации стремятся добиться разумного баланса между работой и личной жизнью сотрудников, другие всеми силами пытаются воплотить в реальность политику компании, которая так соблазнительно выглядит на бумаге. Однако на каждую «сознательную» фирму найдется несколько «сомневающихся», которые рассуждают так: если более размеренный стиль работы приведет к тому, что трудовые экстремалы лишатся привычной мотивации, некоторые наверняка уйдут в другие компании, где их старания оценят по достоинству. Вполне вероятно, оставшиеся сотрудники обрадуются уходу коллег-трудоголиков, ведь за годы совместной работы они настрадались от их критики. Но вот руководителей такое развитие событий вряд ли устроит: экстремал должен работать у них, а не у конкурента.
Топ-менеджерам следует иметь в виду: то, что сейчас кажется преимуществом рабочего места, со временем может стать его недостатком. И если сегодня люди приходят в восторг от экстрима, то завтра он может всем порядком наскучить. Поэтому руководителям стоит как следует задуматься, какую модель поведения поощрять и насаждать в своей организации. Тогда они смогут определить, не стала ли работа сотрудников экстремальной, и если да, то какое влияние она оказывает: бодрящее или удручающее. |
